К. Паустовский Начинаются оттепели ростепели капели с крыш текст

Вопрос школьника по предмету Русский язык

К. Паустовский
Начинаются оттепели ростепели капели с крыш текст

Ответ учителя по предмету Русский язык

Этот текст называется «Золотая роза». Там около 70 страниц. Вот отрывок:

Начинаются оттепели, ростепели, капели с крыш. Снег делается зернистым,

ноздреватым, оседает и чернеет. Его съедают туманы. Постепенно развозит

дороги, наступает распутица, бездорожье. На реках появляются во льду первые

промоины с черной водой, а на буграх — проталины и проплешины. По краю

слежавшегося снега уже желтеет мать-и-мачеха.

Потом на реках происходит первая подвижка льда (именно подвижка, а не

движение), когда лед начинает косо колоться и смещаться и из лунок, продухов

и прорубей выступает наружу вода,

Ледоход начинается почему-то чаще всего по темным ночам, после того как

«пойдут овраги» и полая, талая вода, звеня последними льдинками —

«черепками», сольется с лугов и полей.

Невозможно перечислить все. Поэтому я пропускаю лето и перехожу к осени,

к первым ее дням, когда уже начинает «сентябрить».

Вянет земля, но еще впереди «бабье лето» с его последним ярким, но уже

холодным, как блеск слюды, сиянием солнца, с густой синевой небес, промытых

прохладным воздухом, с летучей паутиной («пряжей богородицы», как кое-где

называют ее до сих пор истовые старухи) и палым, повялым листом, засыпающим

опустелые воды. Березовые рощи стоят, как толпы девушек-красавиц, в шитых

золотым листом полушалках. «Осенняя пора — очей очарованье».

Потом — ненастье, обложные дожди, ледяной северный ветер «сиверко»,

бороздящий свинцовые воды, стынь, стылость, кромешные ночи, ледяная роса,

темные зори.

Так все и идет, пока первый мороз не схватит, не скует землю, не выпадет

первая пороша и не установится первопуток. А там уже и зима с вьюгами,

метелями, поземкой, снегопадом, седыми морозами, вешками на полях, скрипом

подрезов на розвальнях, серым, снеговым небом.

Много у нас слов связано с туманами, ветрами, облаками и водами.

Особенно богато представлены в русском словаре реки с их плесами,

бочагами, паромами и перекатами, где в межень с трудом проходят пароходы и,

чтобы не сесть на мель, надо держать только по «главной струе».

Я знал нескольких паромщиков и перевозчиков. Вот у кого нужно учиться

русскому языку!

Паром — это шумный колхозный базар. Он заменяет собой народные сборища и

колхозные чайные.

Где и поговорить, как не на пароме, пока женщины, притворно ругая лодырей

мужиков, медленно перебирают проволочный трос, пока косматые и покорные

своей судьбе лошаденки дергают с соседних возов сено и торопливо жуют его,

косясь на грузовик, где предсмертно визжат и барахтаются в мешках поросята,

пока не докурены до ногтей цигарки из ядовитого зеленого самосада!

Чтобы узнать все колхозные — и не только колхозные — новости, чтобы

наслушаться всяких мудрых и неожиданных сентенций и невероятных рассказов,

надо пойти на заваленный сенной трухой щелястый паром и только посиживать

там, покуривать да слушать, переправляясь с берега на берег.

Почти все паромщики — люди словоохотливые, острые на язык и бывалые.

Особенно они любят поговорить к вечеру, когда народ перестает валандаться

взад-вперед через реку, когда спокойно опускается солнце за крутояром —

высоким берегом — и толчется в воздухе и зудит мошкара.

Тогда, сидя на лавочке около шалаша, можно деликатно взять загрубевшими

от канатов пальцами папироску у залетного человека, который никуда не

торопится, сказать, что, конечно, «легкий табак — одно баловство, не доходит

он до нашего сердца», но все же с наслаждением закурить, прищуриться на реку

и начать разговор.

Вообще вся шумная и разнообразная жизнь на речных берегах, на пристанях

(их зовут дебаркадерами, или «конторками»), около наплавных

мостов-плашкоутов со множеством толкущегося там речного народа, с его

особыми нравами и традициями, дает богатую пищу для изучения языка.

Особенно богаты в языковом отношении Волга и Ока. Мы не можем представить

себе жизнь нашей страны без этих рек, как не можем представить ее без

Москвы, без Кремля, без Пушкина и Толстого, Чайковского и Шаляпина, без

Медного всадника в Ленинграде и Третьяковской галереи в Москве.

Языков, обладавший, по словам Пушкина, удивительным огнем языка, в одной

из своих поэм великолепно описал Волгу и Оку. Особенно хорошо дана Ока.

Языков приносит в этой поэме поклон Рейну от великих русских рек, в том

числе и от Оки:

… поемистой, дубравной,

В раздолье муромских песков

Текущей царственно, блистательно и славно

В виду почтенных берегов.

Ну что ж, запомним «почтенные берега» и будем благодарны за это Языкову.