краткое содержание Зощенко М. Ночное происшествие

Вопрос школьника по предмету Литература

краткое содержание Зощенко М. Ночное происшествие

Ответ учителя по предмету Литература

Давеча иду ночью по улице. Возвращаюсь от знакомых. 

     Улица пустынная. Душно. Где-то гремит гром. 

     Иду по улице. Кепочку снял. Ночные зефиры обвевают мою голову. 

     Не знаю, как вы, уважаемые граждане, а я люблю ничью пошляться по улицам. Очень как-то свободно чувствуешь себя. Можно размахивать руками. Никто тебя не толкнет. Как-то можно беззаботно идти. 

     В общем, иду по улице и вдруг слышу какой-то стон, Стон — не стон, а какой-то приглушенный крик. 

     Смотрю по сторонам — нет никого. 

     Прислушиваюсь — снова какой-то стон раздается. 

     И вдруг, все равно как из-под земли, слышу слова: «Родимый, родимый!..» 

     Что за чепуха в решете. 

     Смотрю на окна. «Может, — думаю, — разыгралась какая-нибудь домашняя сценка? Мало ли! Может, выпивший муж напал на жену, или, наоборот, та его допиливает?..» 

     Смотрю все этажи — нет, ничего не видно. 

     Вдруг слышу: кто-то по стеклу пальцами тренькает. 

     Гляжу: магазин. И между двух дверей этого магазина сидит на венском стуле престарелый мужчина» Он, видать, сторож. Караулит магазин. 

     Подхожу ближе. Спрашиваю! 

     — Что тебе, батя? 

     Сторож глухим голосом говорит! 

     — Родимый, сколько часов? 

     — Четыре, — говорю. 

     — Ох, — говорит, — еще два часа сидеть… Не нацедишь ли, говорит, мне водички? Отверни крантик у подвала и нацеди в кружечку. А то испить охота. Душно! 

     Тут он через разбитое верхнее стекло подает мне кружку. И я исполняю его просьбу. Потом спрашиваю: 

     — А ты что, больной, что не можешь сам нацедить? 

     Сторож говорит: 

     — Да я бы и рад нацедить. Немножко бы прошел, промялся. Да выйти отсель не могу: я же закрыт со стороны улицы. 

     — Кто же тебя закрыл? — спрашиваю. — Ты же сторож. Зачем же тебя закрывать? 

     Сторож говорит: 

     — Не знаю. Меня всегда закрывают. Пугаются, что отойду от магазина и где-нибудь прикорну, а вор тем временем магазин обчистит. А если я сижу между дверей, то хоть я и засну, вор меня не минует. Он наткнется на меня, а я крик подыму. У нас такое правило: всю ночь сидеть между дверей. 

     Я говорю: 

     — Дурацкое правило. Обидно же сидеть за закрытой дверью. 

     Сторож говорит: 

     — Я обиды не стою. И мне самому вполне удобно, что меня от воров закрывают. Я их как огня боюсь. А когда я от них закрыт, у меня и боязни нету. Тогда я спокоен. 

     — В таком случае, — говорю, — ты, папаша, походил бы по магазину, размял бы свои ноги. А то, как чучело, сидишь на стуле всю ночь. Противно глядеть. 

     Он говорит: 

     — Что ты, родимый! Разве я могу в магазин войти? Я бы и рад туда войти, да та дверь в магазин на два замка закрыта, чтоб я туда не вошел. 

     — Значит, — говорю, — ты, папаша, сидишь и караулишь между двух закрытых дверей? 

     Сторож говорит: 

     — Именно так и есть… А что ты ко мне пристаешь, я не понимаю. Налил мне водички и иди себе с богом. Только мне спать мешаешь. Трещишь как сорока. 

     Тут сторож допил свою воду, вытер рот рукавом и закрыл глаза, желая этим показать, что аудиенция закопчена. 

     Я побрел дальше. И не без любопытства поглядывал теперь на двери других магазинов. Однако ночных сторожей, подобных этому, я не увидал. 

     Домой я пришел поздно. Долго ворочался в постели, не мог заснуть. Все время думал: нельзя ли изобрести какой-нибудь электрический прибор, чтоб он затрещал, если кто-нибудь сунется в магазин? А то пихать между двух закрытых дверей живого человека как-то досадно и огорчительно. Все-таки человек — это, так сказать, венец создания. И совать его в щель на роль капкана как-то странно. 

     Потом я подумал, что, вероятно, такие электрические приборы уже изобретены. Скажем, наступишь ногой на порог — и вдруг гром и треск раздастся. По, вероятно, это еще не освоено, а может, и дорого стоит, или еще что-нибудь — какие-нибудь технические сложности, раз нанимают для этого живую силу. 

     Потом мои мысли спутались, и я заснул. И увидел сон, будто ко мне приходит этот ночной сторож и ударяет меня кружкой по плочу. При этом говорит: «Ну, что ты к сторожам пристаешь! Живем тихо, мирно. Караулим. А ты лезешь со своей амбицией. Портишь нашу тихую стариковскую карьеру». Утром, проснувшись, я всетаки решил написать этот фельетон — без желания комулибо испортить карьеру.