Ответ учителя по предмету Литература
Писатель и художник Виктор Владимирович Голявкин не сказочник. Он пишет про жизнь, которая есть. Девочки в книгах Голявкина появляются редко. Главное население его книг – мальчишки. Вероятно, по той простой причине, что сам Виктор Владимирович – бывший мальчишка и сын его такой же. Всегда ведь лучше писать о том, что тебе лучше знакомо. Голявкинские дети, то есть в основном мальчишки, иногда так озоруют, что у читателя дух захватывает. Однако заметьте: озорство озорством, а при этом в голове не утихает думательный моторчик.
Кому же могут принадлежать слова: «Никакой я горчицы не ел?» Человеку, у которого выражение лица «горькое», человеку у которого грустное выражение лица.
Герой, скорее всего, мальчик.
Когда он вышел из дома, мальчику хотелось петь, он испытывал радость.
Мальчик пошел гулять по улице, а там он встретил шофера,но помочь ему не смог,тот проогнал его.Изобретатели посмеялись над ним,дворник разозлился и прогнал его.Строители накричали.Кондуктор разоблачила его,определила,что он прогульщик.Экскаваторщик не стал разговаривать. Мы выяснили, что мальчику стало грустно к концу прогулки, т.к. он понял, что совершил отрицательный поступок и его при этом разоблачили, тайное стало явным. Мальчик понял, что виноват в своих злоключениях сам, т.к. не хочет учиться.Эти встречи должны многому научить мальчика:
Делай то,что умеешь. В мире много непознанного. Познай! Не мешай другим работать.Знай правила безопасного поведения. Тайное становится явным.А самое главное,учиться надо, чтобы стать профессионалом.
Похожие вопросы от пользователей
ВОПРОС: КАКОВО ОТНОШЕНИЕ АВТОРА К ИЗОБРАЖАЕМОМУ?
ПОМОГИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА!!
Над Енисеем солнечно мерцало. Сквозь это мерцание едва проглядывали красные жерла известковых печей, полыхающих по ту сторону реки. Тени скал лежали недвижно на воде, и светом их размыкало, рвало в клочья, будто старое тряпье. Железнодорожный мост в городе, видимый из нашего села в ясную погоду, колыхался тонким кружевцем, и, если долго смотреть на него, — кружевце истоньшалось и рвалось.
Оттуда, из-за моста, должна приплыть бабушка. Что только будет! И зачем я так сделал? Зачем послушался левонтьевских? Вон как хорошо было жить. Ходи, бегай, играй и ни о чем не думай. А теперь что? Надеяться теперь не на что. Разве что на нечаянное какое избавление. Может, лодка опрокинется и бабушка утонет? Нет уж, лучше пусть не опрокидывается. Мама утонула. Чего хорошего? Я нынче сирота. Несчастный человек. И пожалеть меня некому. Левонтий только пьяный жалеет да еще дедушка — и все, бабушка только кричит, еще нет-нет да поддаст — у нее не задержится. Главное, дедушки нет. На заимке дедушка. Он бы не дал меня в обиду. Бабушка и на него кричит: «Потатчик! Своим всю жизнь потачил, теперь этого!..»«Дедушка ты дедушка, хоть бы ты в баню мыться приехал, хоть бы просто так приехал и взял бы меня с собою!»
— Ты чего нюнишь? — наклонился ко мне Санька с озабоченным видом.
— Ничего-о-о! — голосом я давал понять, что это он, Санька, довел меня до такой жизни.
— Ништя-ак! — утешил меня Санька. — Не ходи домой, и все! Заройся в сено и притаись. Петровна видела у твоей матери глаз приоткрытый, когда ее хоронили. Боится — ты тоже утонешь. Вот она как запричитает: «Утону-у-ул мой дитятко, спокинул меня, сиротиночка», — ты тут и вылезешь!..
— Не буду так делать! — запротестовал я. — И слушаться тебя не буду!..